- Ричард! - восклицает Ранхильд, вламываясь в комнату старшего брата, который в половине девятого еще лежит в кровати и недовольно морщится, а затем утыкается в подушку от воплей младшей сестры, - Время почти девять - вставай немедленно, или мы опоздаем на работу! - она распахивает шторы в его комнате и смотрится на себя в зеркало, стремясь убедиться, что выбранный на сегодня наряд ничем не уступает по параметрам вчерашнему. Она на ногах с семи утра, хотя рабочий день ее официально начинается в десять, а большинство сотрудников ведомства подтягиваются на работу не раньше половины одиннадцатого. Ранхильд больших усилий стоило не разбудить брата еще в семь тридцать, но она знала, что в таком случае с Ричардом бесполезно будет разговаривать, а сегодня он нужен был ей для очень важного дела, с которым мог справиться даже такой безответственный, безалаберный и совершенно неорганизованный молодой человек, как он. Времени для сна не было и для лишних разговоров - тоже.
- Ра-а-а-анх-и-и-ильд, - скрипит Ричард, способный только на то, чтобы свесить руку с кровати и не в силах даже толком пошевелиться, - Я - хит-визард. И мое дежурство сегодня начинается в два часа дня, - он пытается приподняться на кровати, но тут же падает назад и закрывает глаза. Вообще-то Эйвери прекрасно знала, что ее обожаемый брат работает посменно, в соответствии с графиком дежурств и они крайне редко ходят на работу вместе и крайне редко возвращаются в одно и то же время. Но сегодня ей исключительным образом наплевать и в первую очередь потому, что Ранхильд не собирается на работу вовсе.

У Эйвери был очень непростой характер и в большинстве своем люди старались ей не перечить, быть с нею любезными, а по мере скромных возможностей вообще обходили стороной. Неизвестной в связи с этими обстоятельствами оставалась причина, по которой в двадцать один год она обладала такой обширной системой социальных связей, что даже без участия в этом отца или кого-то из близких родственников, она могла достать что угодно, откуда угодно и в какие угодно сроки. Известная в узких кругах история ее кузена требовала в кратчайшие сроки достать специалиста, который, увидев коробку с проклятием и колдографию цифр на запястье, не покачает сокрушенно головой и не принесет свои соболезнования измученной тревогами хорошей сестре. Такого человека Эйвери искала уже несколько месяцев и, наконец, вчера на работе один из служащих отдела международного магического сотрудничества, сообщил Ранхильд, что мастер в далекой стране ее матери готов взяться за работу, но прежде, желает увидеть самого проклятого. Девушка рассыпалась в благодарностях еще несколько часов и была рада до безумия. Не могла работать и сияла весь вечер. Хотела написать брату письмо, но решила навестить его утром и сразу же отправиться в Исландию этим же днем с тем, чтобы излечить Маркуса от его страшного недуга.  Ни для кого не будет секретом, что всю предыдущую ночь Ранхильд почти не спала от радости и теперь сонный брат, не желающий ее слушать, безумно ее раздражал.

- На кухне тебя уже ждет завтрак. Я приказала приготовить тебе твои любимые вафли с миндальным сиропом, двойной эспрессо без сахара, яичницу с беконом и свежевыжатый сок. Не дай им остыть, - присаживаясь на краешек кровати брата, говорит Ранхильд и ласково гладит мужчину по спине, дожидаясь, пока брат, наконец, не перевернется на спину и не сядет на кровати, - Ты умеешь уговаривать. Но говори сразу, что тебе нужно. Я могу оказаться не согласен, - он встает с кровати и неторопливо плетется в ванную, оставляя дверь раскрытой и склоняясь над раковиной, - У меня сегодня много важных дел. Я хочу, чтобы ты вместо меня поехал в Министерство и получил в отделе международного магического сотрудничество выездной ордер в Исландию для меня и Маркуса. На двенадцать часов. На больше все равно не дадут. Потом привези его домой и оставь у меня в комнате. Узнает отец - буду неделю сидеть дома, - брат косится на нее как на умалишенную, но спорить с Ранхильд бесполезно. Ордер, так ордер, лишь бы с утра не пришлось еще и выяснять отношения.

Эйвери завтракает вместе с братом, обсуждает с ним последние новости и уже в десять выходит из дома с тем, чтобы решить пару рабочих дел перед встречей с Маркусом, который почти наверняка еще спал и даже не подозревал, что если все удастся, он сможет вот так спать еще лет восемьдесят, не меньше. Настроение Ранхильд приподнятое и это отмечают даже в кофейне, где она обычно берет себе чай на работу.  Но сегодня чай Эйвери выпивает на месте, смотрит на часы, обрамляющие запястье, и решительно направляет к выходу. Уже полдень. Маркус должен был успеть проснуться. Даже несколько раз.

Берк не проснулся. Обернувшись и убедившись в том, что все части тела на месте, Ранхильд воззрилась на спящего брата, что-то бубнящего во сне и в возмущении вскинула руки. Все ее братья были совершенно одинаковыми и даны не иначе как в наказание ей. Какого черта он еще спал? Какого черта он вообще спал, когда нужно было спасать его ленивую и полную бессмысленной неги жизнь? Эйвери тяжело вздохнула и повторила то, что она повторяла многие утра подряд и с перерывами с каждым из своих братьев: распахнула шторы и впустила в комнату солнечный свет, слушая нытье, раздающееся испод одеяла.
- Доброе утро, дорогой. Вставай, принимай душ. Я жду тебя на кухне. И не ной. После обеда в постели валяются только развратники и пьяницы, а с мужской половины нашей семьи хватит репутации бабников и бездельников, - Ранхильд похлопывает Маркуса по спине и направляется на кухню, уверенно распахивая дверь. К удивлению девушки, домовой эльф брата уже заканчивает готовить завтрак, но он - не последний, кто присутствует в квартире. Незнакомка стоит к Эйвери спиной и девушка на секунду теряется, прежде чем гостья успевает повернуться и на задворках сознания Ранхильд колышется узнавание.

- Треклятая мать горных троллей, что эта грязнокровка делает на моей кухне?! - ужас в глазах волшебницы такой искренний и такой неподдельный, что сложно сразу сделать вывод - собирается ли она шмальнуть по девчонке авадой и получить за это повышение по службе, или думает заорать во всю глотку, чтобы сюда сбежалась половина района и Виолетту отправили в резервации как можно скорее.
Следует признать, что абсолютно всех женщин абсолютно любого из братьев, Ранхильд ненавидела искренне и всей душой. Просто за факт их гласного или негласного существования. Она была центром вселенной в большей части своей семьи и терпеть не могла, когда кто-то отбирал у нее внимание близких таким хамским методом, как постель. Ее братья должны спать и видеть сны о ней. Дарить ей подарки. Молиться на нее. И любить ее. Потому что Ранхильд была самой лучшей на свете сестрой и никто не имел права недооценивать ее значимость для тех, с кем ее объединяла одна кровь. Она слышать не могла, когда Маркус нарочно бесил ее рассказами о своих новых пассиях и ненавидела, когда от Ричарда пахло чужими духами. Пожаловаться Ранхильд не могла на Эктора. Он был взрослый, умный, работал в Министерстве и хотел метку. Они встречались в основном на семейных ужинах и у него в кабинете, а ни там, ни там не было и намека на чужих женщин. Исключая секретаршу в его приемной. Но она была страшная. А Маркус вечно таскал к себе каких-то баб. Ранхильд это не нравилось, но большинство из них ничего не значили для брата и он разрешал Эйвери вышвыривать их за дверь в ту же минуту, как она пришла. С Виолеттой все было по-другому. И в первую очередь потому, что она была магглорожденой.

Категорическое неприятие Эйвери всех, кто различался с нею чистотой крови, не было следствием глупого следования лозунгам, политики страны, или чем-то в этом роде. Ранхильд имела очень четкое представление о причинах своей нелюбви и прекрасно могла обосновать свою позицию. У нее вообще это выходило лучше других - обосновывать свои позиции. Разумеется, часть ее восприятия базировалась на обычаях и традициях ее чистокровных родов, на воспитании матери, на гордости за свою собственную кровь. Но самого этого было недостаточно и никогда достаточным бы не оказалось, потому что Эйвери была слишком думающим человеком и будь это - единственные условия, она бы ограничилась стойкой неприязнью. Но нет. Эти чертовы нечистокровные посмели посадить в тюрьму ее отца, заставили нищенствовать и побираться ее мать, а свое родовое поместье Ранхильд впервые увидела в совершеннолетие. И все это из-за поганых полукровок и грязнокровок, которые пришли в ее мир и думали, что могут вершить в нем свое правосудие. И если с полукровками Эйвери могла примириться хоть как-то, то грязнокровок она ненавидела всей своей душой и считала их неприемлемой частью магической Великобритании. Они пришли в мир, в котором им не было места. Ворвались и делали вид, что являются такой же частью магического сообщества. Безумие. Но даже это сейчас не представляло столь уж высокую значимость. Значимым было то, что одним своим нахождением в этой квартире, Виолетта подвергала опасности брата Эйвери и саму Эйвери. Их могли заподозрить в связи с этой грязнокровкой, допрашивать, арестовать, посадить в тюрьму, казнить, а саму Ранхильд и того хуже - лишить метки и уволить с работы! Эйвери прямо чувствовала, как дыбом встают волосы у нее на затылке и начинают седеть пряди прямо у висков.

- Ты, - доставая палочку из крепления на поясе, девушка указывает на домового эльфа, - Немедленно выкинь этот мусор из нашего дома, - она старается не смотреть на Виолетту и делает глубокий вдох, стараясь унять лютую злость, - А ты, - Ранхильд переводит палочку на Магнуса и шепчет что-то одними губами. К нему тотчас же подлетает взявшийся из спальни галстук и завязывается на шее брата аккуратной петлей, однако, слишком тугой, чтобы Берк мог свободно дышать. Девушка наступает на брата до тех пор, пока он не упирается спиной в стену, - Ты меня в могилу свести хочешь?! - орет она на него во всю глотку, все так же тыча в него палочкой, - Маркус, мать твою, Берк, - цедит девушка сквозь зубы, чуть ослабляя давление петли с тем, чтобы не угробить мужчину раньше времени, - Давай-ка я кое-что тебе объясню, - глухо рычит Ранхильд, - Ты трахаешь болельщиц после матча - мне плевать. Ты трахаешь девчонку Роули - мне плевать. Ты трахаешь соседку с восьмого - мне плевать. Даже если ты трахаешь саму Беллатрикс - мне плевать, - на всякий случай последнее девушка произносит шепотом, - Но это же грязнокровка! Она должна сейчас голодать в резервациях, а еще лучше - кормить червей на кладбище! Если хоть кто-нибудь узнает о том, что она здесь, а я не доложила начальству - я тоже там окажусь. По известным причинам ты давно уже забил на собственную жизнь, но будь любезен понять, что за эту дурость понесет наказание вся семья. Я вылечу с работы пинками - в самом лучшем случае. А что сделают с тобой и твоими родными - боюсь даже представить, - она выдыхает и опускает палочку, закрывает глаза всего на мгновение, - Завязывай с этим дерьмом. Я тебя предупредила. В следующий раз - сама настучу на тебя в Министерство.

- Миссис Блетчли. Из уважения и глубокой любви к моему брату, я пренебрегу своим министерским долгом и долгом хорошей сестры. Я не сдам Вас прямо сейчас и не вызову сюда отряд хит-визардов сию секунду. Но я даю Вам, чтобы уйти, три минуты. Ровно столько я буду пить чай и есть блинчик с черничным джемом. Если после этого Ваш след не простынет - другой мой брат будет здесь еще через три минуты.

Отредактировано Ragnhild Avery (2016-12-18 03:10:44)

Виолетту трудно назвать агрессивным человеком, она не любила конфликты и предпочитала обходить их стороной. Окружающие люди даже порой недоумевали – как можно, когда на тебя  кричат спокойно улыбаться в ответ и пытаться сгладить ситуацию. Вот только так казалось со стороны, внутри девушки порой бушевал ураган, и успокаивалась она лишь через пару дней. Ви защищалась таким образом, вот только бывали ситуации, при которых она просто не могла сдержаться. Чаще всего оппонентом в таких спорах выступал Маркус, который всегда умел находить способ как вывести ее из себя. И видимо, это было их семейным свойством, потому что то, о чем говорила ей Ранхильд медленно, но верно выводило Виолетту из себя.
- Опять же я повторюсь, ты можешь вызвать сюда хоть целую гвардию или армию, я не сдвинусь с места, - Виолетта лишь внешне старалась выглядеть спокойно, хотя прекрасно понимала, что из ее глаз буквально летят искры. Ее улыбка уже практически исчезла с лица, оставив какой-то оскал.
Виолетта не понимала, как она относится к Ранхильд. Ведь ее тоже можно было бы понять, одно присутствие здесь мало того, что грязнокровки, так еще и преступницы, являлось угрозой для безопасности Марка. Их семья была сторонником нынешнего режима, и они приносили обществу намного большую ценность, чем она. Ранхильд была права, то, что Виолетта находится здесь, является грубым нарушением законов, и может закончиться большими проблемами для всех них. И даже Азкабан покажется самой низкой степенью наказания. Конечно, Ви могла вернуться обратно в оппозицию и принести обществу намного больше пользы, но в ней теплилась надежда, что все еще может быть хорошо, и она здесь не просто так. Такая глупая и опрометчивая вера в светлое будущее, которое в связи с тем, что происходило вокруг, явно не торопилось наступать. А вот с Ранхильд все было абсолютно по-другому – по сути, нынешний режим это самый идеальный для нее расклад. Это было видно даже по тому, как она сидит, как смотрит или как говорит. Она была хозяйкой этого мира и никто не мог даже попытаться сдвинуть ее с  этого места. В нынешней ситуации Виолетта была всего лишь беглянкой, а Ранхильд честолюбивой гражданкой и, явись сюда сотрудники Министерства или Пожиратели Смерти, церемониться с девушкой в рубашке никто не стал бы. Все, что происходило прямо сейчас, было по сути своей самоубийством, ведь прыжок трансгрессии пройдет явно медленнее, чем Авада, которую может выпустить мисс Эйвери. Вот только выпущено было не заклинание, а нож, который Виолетта, явно сглупив, оставила возле сестры Маркуса.
- Протего! – чуть ли не крикнула девушка, успев среагировать и отразив нож куда-то на пол. Кажется, то, что произошло, было последней каплей, после которой сознание Ви просто взорвалась. А слова про шлюху разорвали даже видимость внешнего спокойствия, которое разбилось как хрустальная ваза, - ты не смеешь разбрасываться такими словами, Ранхильд, а уж тем более того, кто много лет тебя старше. Следила бы ты лучше за своим языком, чем гордилась своими храбрыми братьями. Видимо, все, что ты можешь мне говорить – это лишь слова, а на деле все, что у тебя есть – это хит-визарды, твой хозяин, да и твои дружки.
Ви направляет волшебную палочку на Ранхильд и лишь краем глаза снова замечает Марка, который все еще словно боится проронить и слова. Наверное, девушке даже нравится это, ведь, если бы он попытался заступиться за нее, она могла бы выглядеть сейчас совсем трусихой, которой явно не была. Благодаря всему тому, что происходило вокруг, она научилась многим вещам, и та девушка, которая молчала при любой ссоре, осталась в прошлом. Множественные стычки с Пожирателями Смерти, в которой Виолетта один раз чуть ли не осталась без руки, спасенная сбежавшим целителем из Мунго. Или то, как ее мучали Круциатусом, до того, как ей на помощь пришли оппозиционеры – все это помогло ей не бояться смотреть в глаза своему врагу и заступаться за себя.
- Собственно, я могу предложить тебе только один вариант разрешения нашего конфликта, - Ви чуть улыбается, только уже явно не с добрыми намерениями, - мы можем спросить у Марка, что он думает о сложившейся ситуации. Разумеется, если ты, Ранхильд, способна сейчас трезво мыслить, что, по-моему, явно не твое,- обстановка в квартире явно накалилась и уже находилась на грани. Виолетта готова была даже на дуэль, но уступать таким явно наглым просьбам не собиралась, поэтому шагнула в сторону и приблизилась к Марку, все еще не упуская из виду Ранхильд и готовясь к отражению любого ее удара, - Может, ты хоть что-то скажешь, пока твоя сестра не решила, что может решать все не только за тебя, но из за меня?

Отредактировано Violetta Bletchley (2017-01-02 20:50:30)